Последним отблеском овеянный,
Смотрю вперед,
Вдали туман, едва рассеянный,
Опять плывет.
Случайный свет блеснул нерадостно
И гаснет вновь,
Все ближе ночь, где веет сладостно
Одна любовь.
Да будет проклят зов ласкающий
Земных надежд
И аромат благоухающий
С твоих одежд!
Ты вся дрожишь, сверкая ласками,
В венце из роз,
Но не могу упиться сказками —
Без вечных грез.
Она любила маленькие вещи:
Ключи, булавки, трещинки в стене,
Теряла вечно тонкое пенсне,
которое носила по привычке.
И по ночам ей чудился зловещий
Скрип половиц, и даже скрип отмычки,
Как будто память силилась вернуться,
Как будто снова полон дом своих…
Она журила старых домовых
И оставляла им конфет на блюдце.
Вздыхала кошка, сидя на полу,
И наблюдала за священнодейством
Вдеванья нитки в тонкую иглу.
А за стеной жило чужое детство –
Смеялось, пело, не умело ждать,
Хотело только топать и играть,
Изыскивая поводы и средства…
И это беспокойное соседство,
Её пугало, не давая спать.
Она любила чистую постель,
Проснуться и лежать подолгу утром,
Вычёркивая из себя минуты,
Тревожный сон сгоняя, словно хмель.
И размышляла про себя: «Ужель
Вот так и смерть подступит незаметно
И унесёт, как домовой конфету?»
И говорила кошке: «Боже мой,
А ты сидишь, и не подозреваешь…»
И детский голос спросит за стеной:
— А кто живёт там, мама? ты не знаешь?
И мама скажет: «Верно, домовой…
Давай скорее, в школу опоздаешь!»
