Пришла и мир отгородила
Завесой черной от меня,
Зажгла небесные кадила,
Вновь начала богослуженье,
И мирно разрешился в пенье
Гул обессиленного дня.
Стою во храмине безмерной,
Под звездным куполом, один, —
И все, что было достоверно,
Развеяно во мгле простора,
Под звуки неземного хора,
Под светом неземных глубин.
Пусть Ночь поет; пусть мировые
Вершатся тайны предо мной;
Пусть благостной евхаристии
Торжественные миги минут;
Пусть царские врата задвинут
Все той же черной пеленой.
Причастник, прежней жизни косной
Я буду ждать, преображен…
А, сдвинув полог переносный,
Ночь — бездну жизни обнаружит,
И вот уже обедню служит
Во мраке для других племен.
На два года с половиной
Раньше, чем наш лоботряс,
В день святого Валентина
Валентина родилась.
И в гордячку молодую
Девятнадцати годов,
Трепеща и негодуя,
Он влюбиться был готов.
Но твердила Валентина:
— Ты не тот, совсем не тот, —
И другого властелина
Ожидает и найдет.
Видно, что-то понимала
И на должности росла,
И — не много и не мало! —
Вышла замуж за посла.
…Что ж сегодня с нею сталось?
Годы бурные неслись
И не обогнула старость
Ни послов и ни послиц.
И уже не авантажна,
Как в былые времена…
Впрочем, вряд ли это важно,
Важно, что была она,
Что удача ей светила
И что, словно на заказ,
В день святого Валентина
Валентина родилась.
