Вот опять мы уносимся, взброшенные
Беспощадным размахом качелей,
Над лугами, где блещут некошеные
Снеговые цветы асфоделей.
То — запретные сферы, означенные
В нашем мире пылающей гранью…
И сердца, содроганьем охваченные,
Отвечают безвольно качанью.
Лики ангелов, хор воспевающие,
Вопиющие истину божью,
Созерцают виденья сверкающие
С той же самой мистической дрожью.
И, свидетель их светлой восторженности,
Робко взор уклоняя незрячий,
Содрогается, в муке отторженности,
Падший дух в глубине — не иначе!
Ветер вьет одеяние жреческое,
Слабнут плечи, и руки, и ноги,
Исчезает из душ человеческое…
«Будете вы, как боги!»
Девушка, твои так нежны щеки,
Грудь твоя — как холмик невысокий.
Полюби меня, и мы отныне
Никогда друг друга не покинем.
Ты взойдешь на легкую пирогу,
Я возьмусь отыскивать дорогу.
На слона ты сядешь, и повсюду
Я твоим карнаком верным буду.
Если сделаешься ты луною,
Стану тучкой, чтоб играть с тобою.
Если сделаешься ты лианой,
Стану птицею иль обезьяной.
Если будешь ты на горном пике
Перед пастью пропасти великой,
Пусть мне ноги закуют в железо,
Я на пик твой все-таки долезу.
Но напрасно все мое уменье,
Суждено мне горькое мученье,
Ты меня не любишь; и умру я,
Как бычек, травы лишенный свежей,
Без единственного поцелуя
В щеку, где румянец нежен, свежий.
