Как прежде, мы вдвоем, в ночном кафе. За входом
Кружит огни Париж, своим весельем пьян.
Смотрю на облик твой; стараюсь год за годом
Все разгадать, найти рубцы от свежих ран.
И ты мне кажешься суровым мореходом,
Тех лучших дней, когда звал к далям Магеллан,
Предавшим гордый дух безвестностям и водам,
Узнавшим, что таит для верных океан.
Я разгадать хочу, в лучах какой лазури,
Вдали от наших стран, искал ты берегов
Погибших Атлантид и призрачных Лемурий,
Какие тайны спят во тьме твоих зрачков…
Но чтобы выразить, что в этом лике ново,
Ни ты, ни я, никто еще не знает слова!
Пешим ковбоем
пишу по обоям.
В рифмах мой дом.
Когда Тебе плохо –
плохо обоим –
двое в одном.
Мы вне общественного
участья
век проживем.
Только вдвоем
причащаемся счастьем,
только вдвоем.
Не помяну Тебя
в пошлых диспутах
и в интервью.
Всех продаю.
Твое имя единственное
не оскверню.
Мысль изреченная,
ставшая ложью,
сгубит себя.
Имя Твое холодит,
точно ложечка
из серебра.
Разве поймет зарубежная
клиника
наш жилой стих –
эти каракули,
стенную клинопись,
стих для двоих?!
Жалко не жизни –
проститься с пространством,
взятым внаем.
Страшно – придется
с Тобою расстаться,
быть не вдвоем.
Сволочью ль стану,
волком ли стану –
пусть брешут псы.
Наша любовь –
оглашенная тайна.
Не для попсы.
