Что же ты плачешь,
Девочка, — во сне?
Голову прячешь
На грудь ко мне?
Ангел божий
Любит, если смеются.
На него похожи
Дети, когда проснутся.
Ты меня не узнала?
Прижмись ко мне.
А что тебя испугало,
Это было во сне.
1
Не нужно больше сирен смешить,
на оттоманке лежать в бреду,
рычать и плакать, домой спешить.
Орфей останется жить в Аду.
Вокруг — приятственный полумрак.
Все близко (путь одного плевка).
Есть пляж. А если Орфей рыбак
или купальщик — тут есть река.
И даже несколько. Мертвый Стикс —
болото, полное карасей.
Есть компаньон — собеседник «икс»
(он скрытен), любит удить. При всей
его загруженности (тащить
он должен в гору большой валун),
он славный малый и любит шик.
И в плане девок — большой шалун.
Мужские игры? Есть как и с кем.
(Играет в ножички славно Брут!)
На морде прыщик? Не нужен крем.
С тебя со шкурой тот прыщ сдерут.
Омолодишься, причем, за так.
Плюс — не дадут отрастить живот.
На въезде в зону — умойся, враг! —
огромный пес охраняет вход.
Три морды. Первая — волкодав.
Вторая — вроде бы как шарпей.
А третья… Только вина поддав,
без страха встретишься взглядом с ней.
Рассказы старцев заместо книг.
И, в общем, жизнь хороша в Аду.
Тепло и сухо. Я здесь привык.
Куда отсюда я жить пойду?
2
Местный расскажет вам корифей,
экскурсовод, полководец толп,
старую байку: здесь был Орфей,
но в соляной превратился столб.
Вон он, у клумбы… Печальный вид.
Сказано — не оглянись! А он
взял оглянулся. Теперь стоит
в скверике. Вылитый Аполлон.
Белая высохшая рука
лиру сжимает. Ты можешь пнуть
или погладить, попить пивка,
столб соляной под пивко лизнуть.
Идол грошовый… Стоит, торчит,
обозреваем со всех сторон.
Как опостылел мне этот вид.
Выйдешь из сквера — и снова он.
За город выйдешь, из-за плеча
глянешь — и в сердце вскипает злость:
памятник снова стоит, торча
в глотке Аида, как рыбья кость.
Страшный, безмолвный, тупой, как боль.
В черной аллее, в ее глуши…
Как кровоточащая мозоль,
на омертвевшем куске души.
28 февраля 2005
