Безумец! думал плыть ты по
Спокойной влаге, в сладкой дреме,
Но, как герой Эдгара По,
Закручен в бешеном Мальстрёме?
Летят, свистят извивы волн,
Их громовые стоны звонки;
Летит твой наклоненный челн
В жерло чудовищной воронки.
Но, как герой жестоких Tales[16],
Припомни книгу Архимеда:
Лишь разум не сошел бы с рельс,
И мысли суждена победа!
Мой разум, бодрствуй! мысль, гори!
Мы с вами созданы для рыб ли?
В душе мерцает свет зари…
Мой разум! нет, мы не погибли!
Любовь завела тебя, как толстые золотые часы.
Повитуха шлёпнула тебя по пяткам, и твой голый крик
Вписался в стихии.
Наши голоса вторят эхом, усиливая твой приход. Новая статуя.
В продуваемом сквозняком музее твоя нагота
Оттеняет нашу безопасность. Мы окружаем тебя, как голые стены.
Я не более мама твоя,
Чем туча, которая очищает зеркало, чтобы оно отразило,
Как рука ветра медленно стирает её.
По ночам твое дыханье мотылька
Мерцает средь плоских розовых роз. Проснувшись, слышу:
Далекое море рокочет в моих ушах.
Один вскрик, и я спотыкаясь, встаю с кровати, по-коровьи тяжело
В цветастой викторианской ночнушке.
Твой ротик открывается опрятно, как у кошки.
Квадрат окна белеет и глотает поблекшие звезды. И теперь
Ты пробуешь пригоршню нот:
Твои чистые гласные взлетают, как шарики.
