Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны.
Далеко-далече там Багдад,
Где жила и пела Шахразада.
Но теперь ей ничего не надо.
Отзвенел давно звеневший сад.
Призраки далекие земли
Поросли кладбищенской травою.
Ты же, путник, мертвым не внемли,
Не склоняйся к плитам головою.
Оглянись, как хорошо другом:
Губы к розам так и тянет, тянет.
Помирись лишь в сердце со врагом —
И тебя блаженством ошафранит.
Жить — так жить, любить — так уж влюбляться.
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если ж хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.
Это пела даже Шахразада,-
Так вторично скажет листьев медь.
Тех, которым ничего не надо,
Только можно в мире пожалеть.
Может, мне вниманье уделите,
Я для вас, что для Христа купель,
Сам закат багрово удивителен
На моей разодранной губе.
И, взбираясь выше новоявленным,
Где в морщинах выломали лаз,
Брови-ветви дарят вам по яблоку
Прошлогодних переспевших глаз.
Вот я весь, от корки и до корки,
Фонарём горит моя щека,
И меня читать, как чтить наколки
На спине остывшего ЧеКа.
Переплёт сей ноженьками били мне,
Я сейчас валяюсь в чайной века
Самою правдивейшую библией
С запахом и плотью человека.
А во мне, заискивая с листьями,
Чертыхаясь на балах порочных,
Первые дожди над первой истиной.
Первый всхлип берёзовых пророчеств!
