Ах, каких нелепостей
в мире только нет!
Человек в троллейбусе
ехал,
средних лет.
Горько так и пасмурно
глядя сквозь очки,
паспортную карточку
рвал он
на клочки.
Улетали
в стороны
из окна
назад
женский рот разорванный,
удивленный взгляд…
Что ж такое сделано
ею или им?
Но какое дело нам,
гражданам чужим?
С нас ведь
и не спросится,
если даже он
выскочит и бросится
с горя
под вагон.
Дело это — личное.
Хоть под колесо!
Но как мне
безразличное
сохранить
лицо?
Что же мы колеблемся
крикнуть ему:
стой!
Разве нам в троллейбусе
кто-нибудь —
не свой?!
квокка,
выхухоль,
тупайя
с пряниками в рюкзаках
в лес вошли, легко ступая,
и пошли смотреть закат.
день был свеж. стояла осень.
пахло хвоей и листвой.
и ходило между сосен
солнце с белой головой.
выхухоль сказала:
— дамы,
как мне нравится, когда мы
выбираемся пройтись.
столько красок!
столько птиц!
на пригорке, на привале,
глядя, как блестит река,
чай по кружкам разливали
и глядели в облака.
— девочки! —
сказала квокка, —
с вами мне не одиноко.
повезло мне в жизни сей
повстречать таких друзей.
— да уж, — молвила тупайя,
к угощенью приступая, —
хорошо сидим втроем.
может, что-нибудь споем?
еж и белка, засыпая,
а над ними чёрный дрозд
слушали из нор и гнёзд:
квокка,
выхухоль,
тупайя
пели блюз
до первых звёзд.
