За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты — провода,
я — троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить всегда-всегда
твоими токами.
Слышу я:
«Откажись!
Пойми разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди — надоест!
Будет плохо».
Ладно!
Пусть свое гнут —
врут расцвеченно.
С ними я на пять минут,
с тобой — вечно!
Ты — мой ветер и цепи,
сила и слабость.
Мне в тебе,
будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты — неоткрытые моря,
мысли тайные.
Ты — дорога моя,
давняя,
дальняя.
Вдруг — ведешь меня в леса!
Вдруг — в Сахары!
Вот бросаешь,
тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка…
Анне Ахматовой
Ты рассказала за меня
И за других на нас похожих,
Как от палящего огня
Становятся мудрей и строже.
Но мудрость помогает лире…
А женщине что делать с ней
И как нам быть в холодном мире
Без Лоэнгри́на лебедей?
Так. Под второй удар лани́ты
Подставишь… А потом куда?
Без тёплой солнечной защиты
Застынет в тонкий лёд вода.
Ты девочкою хрупко-смуглой
Любила море и закат…
И вот осталось только угли
Совком дрожащим выгребать.
Но кто из нас тебе кадящих
Поможет руки отогреть
И отразить удар разящий
В тот час, когда не сможешь петь?
