В полях, под снегом и дождем,
Мой милый друг,
Мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От зимних вьюг,
От зимних вьюг.
А если мука суждена
Тебе судьбой,
Тебе судьбой,
Готов я скорбь твою до дна
Делить с тобой,
Делить с тобой.
Пускай сойду я в мрачный дол,
Где ночь кругом,
Где тьма кругом, —
Во тьме я солнце бы нашел
С тобой вдвоем,
С тобой вдвоем.
И если б дали мне в удел
Весь шар земной,
Весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной,
Тобой одной.
Проворонило время меня,
В немоту и вражду уронило.
Так и жил, не копя, не храня
Ни обид, ни надежды, ни силы.
Да и незачем было беречь
Ни себя, ни мечты, ни отваги.
Оставалось, злорадствуя, жечь
И дома, и мосты, и бумаги.
Грязь да камень — как цикл нулевой.
И, воздушные строя палаты,
Оставалось качать головой,
Воспалённой, больной и патлатой.
И за собственный свой упокой
Лишь тоски и юродства отрада:
Что вы, братцы! Я тоже такой,
Как и вы… Так всевышнему надо.
Где ты, колокол мой вечевой?
Чистый голос не слышится что-то.
Не идёт у меня ничего —
Ни любовь, ни судьба, ни работа.
Только тают глухие огни,
Только меркнут бесцветные звуки
В неподвижном чаду беготни,
В неразъёмных объятьях разлуки.
Только сердце цветком у огня
Почернело, усохло и сжалось.
Проворонило время меня
Или просто узнать побоялось.
