Двор, как дно огромной бочки,
Как замкнутое кольцо;
За решеткой одиночки
Чье-то бледное лицо.
Темной кофточки полоски,
Как ударов давних след,
И девической прически
В полумраке силуэт.
После памятной прогулки,
Образ светлый и родной,
В келье каменной и гулкой
Буду грезить я тобой.
Вспомню вечер безмятежный,
В бликах радужных балкон
И поющий скрипкой нежной
За оградой граммофон,
Светлокрашеную шлюпку,
Вёсел мерную молву,
Рядом девушку-голубку —
Белый призрак наяву…
Я всё тот же — мощи жаркой
Не сломил тяжелый свод…
Выйди, белая русалка,
К лодке, дремлющей у вод!
Поплывем мы… Сон нелепый!
Двор, как ямы мрачной дно,
За окном глухого склепа
И зловеще и темно.
Я не верил в лозунги-крики,
Президентам не доверял,
И не в жизни искал, а в книге
Совершенство и идеал.
Потому не бывал в порядке
Молодым среди молодых:
Не желал наступать на пятки
И ловчить, и давать под дых.
С детства самого мне доверясь,
Почитая мой опыт-стаж,
Приняла ты книжную ересь
Безраздельно, как «Отче наш».
Я держался на честном слове,
Ни на чем — и был горд собой.
Но к чему я тебя готовил
И привел, поводырь слепой?..
В книгах люди пекут идеи,
В жизни люди куда лютей.
Книгочеи недоглядели —
И оскомина у детей.
Нет прощенья моей оплошке…
Ты — одна, а вокруг — зверье…
Что же делать, мой свет в окошке,
Горе луковое мое?
