За то, что я теперь спокойный
И умерла моя свобода,
О самой светлой, о самой стройной
Со мной беседует природа.
В дали, от зноя помертвелой,
Себе и солнцу буйно рада,
О самой стройной, о самой белой
Звенит немолчная цикада.
Увижу ль пены побережной
Серебряное колыханье,-
О самой белой, о самой нежной
Поет мое воспоминанье.
Вот ставит ночь свои ветрила
И тихо по небу струится,-
О самой нежной, о самой милой
Мне пестрокрылый сон приснится.
О, “черная вдова”… ты любишь остро, страстно,
Твой черный поцелуй — смертельно жгучий зной…
Но ты, пьянящая, как взвив змеи, прекрасна,
О, зацелуй меня!.. Я твой… покорный твой.
Восток в твоей крови, кипящей ядом Солнца,
В зрачках твоих дрожит предсмертный мрак и жар…
О, загляни ко мне, на “Little Cottage” — в оконце,
О, заласкай меня… в моей крови пожар!..
Любила ты яванца и японца,
Малайцев всех широт, ямайцев всех высот!
О, дай мне, черная, который “был, как Солнце”,
Вкусить пьянящий яд твоих разящих сот!..
Ты, Клеопатры дочь, Аспазия-смуглянка,
Ты обовьешь меня истомой черных чар?..
В губах твоих гашиш, цикута, опий, пьянка.
О, опьяни ж меня, летающий анчар!..
О, жгучая “вдова”!.. О, погаси мне Солнце —
Ожогом черных губ, отравой черных глаз…
Я слышу… трепет тьмы?.. Я распахнул оконце —
О, “черная вдова”!.. Мой траурный алмаз…
