В узких вазах томленье умирающих лилий.
Запад был меднокрасный. Вечер был голубой.
О Леконте де Лиле мы с тобой говорили,
О холодном поэте мы грустили с тобой.
Мы не раз открывали шелковистые томы
И читали спокойно и шептали: не тот!
Но тогда нам сверкнули все слова, все истомы,
Как кочевницы звезды, что восходят раз в год.
Так певучи и странны, в наших душах воскресли
Рифмы древнего солнца, мир нежданно-большой,
И сквозь сумрак вечерний запрокинутый в кресле
Резкий профиль креола с лебединой душой.
Печальна и чиста, как жизнь людьми любима,
Как жизнь ты не проста, как жизнь непостижима
Музыка.
Везде, в любом краю летишь ты с губ и клавиш.
Свистящую змею — и ту застыть заставишь.
Музыка.
Ты и весенний гром, и хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком счастливых и несчастных.
Пусть в мире прижилась лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть над теми, кто свободен,
Музыка! Музыка!
На свете каждый миг мелодия родится.
Ты сладостный язык дождя, ручья и птицы,
Музыка.
Ты — немота светил, молчание тумана,
Боль тех, кто долго жил и тех, кто умер рано.
Музыка.
Ты и весенний гром, и хлябь ночей ненастных,
Ты стала языком счастливых и несчастных.
Пусть в мире прижилась лишь часть твоих мелодий,
Твоя безмерна власть над теми, кто свободен,
Музыка! Музыка!
