Из букета целого сиреней
Мне досталась лишь одна сирень,
И всю ночь я думал об Елене,
А потом томился целый день.
Все казалось мне, что в белой пене
Исчезает милая земля,
Расцветают влажные сирени
За кормой большого корабля.
И за огненными небесами
Обо мне задумалась она,
Девушка с газельими глазами
Моего любимейшего сна.
Сердце прыгало, как детский мячик,
Я, как брату, верил кораблю,
Оттого, что мне нельзя иначе,
Оттого, что я её люблю.
Есть сны ужасные: каким-то наважденьем
Всё то, в чем мы виновны пред собой,
Что наяву нас мучит сожаленьем,
Обступит одр во тьме — с упреком и грозой.
Каких-то чудищ лица неживые
На нас язвительно и холодно глядят,
И душат нас сомненья вековые —
И смерть, и вечность нам грозят.
Исхода нет, безбрежная пустыня
Пред нами стелется; от взоров свет бежит,
И гаснет в нас последний луч святыни,
И тьма кругом упреками звучит.
Проснулись мы — всё вкруг подернуто туманом,
Душа угнетена сомненьем и тоской:
Всё прошлое нам кажется обманом,
А будущность — бесцветной пустотой.
Безжизненно на мир взирают очи,
Мрет на устах молитва к небесам —
И страшный сон прошедшей ночи
И хочется, и страшно вспомнить нам.
Быть иль не быть — ужасное мгновенье!..
Но самовар кипит, и вам готовят чай, —
И снова в мир уносит треволненье…
О страшный сон, почаще прилетай!
