Любовь, когда она одна, — любовь.
А если много, как сказать — любвей,
Или любовей? Размышляю вновь
Над тонкостями слов и падежей.
Не любит множественного числа
Любовь на русском языке моём.
А почему? Не думал я о том,
Пока она однажды не пришла…
Через века я понял вдруг того,
Кто это слово мудро сочинил.
Быть может, верность предка моего
Родной язык навеки сохранил.
В земле далёкий предок мой лежит,
А слово не стареет на земле.
И для меня оно теперь звучит
В твоём одном-единственном числе.
За дряхлой Нарвой, верст за двести,
Как окровавленный пират,
Все топчется на топком месте
Качающийся Петроград.
Кошмарный город-привиденье!
Мятежный раб! Живой мертвец!
Исполни предопределенье:
Приемли страшный свой конец!
В молитвах твоего литурга
Нет о твоем спасеньи просьб.
Ты мертв со смертью Петербурга, —
Мечты о воскресеньи брось.
Эпоха твоего парада —
В сияньи праздничных дворцов.
Нет ничего для Петрограда:
О, город — склеп для мертвецов!
Твоя пугающая близость —
Над нами занесенный нож.
Твои болезни, голод, сырость —
Вот чем ты власть свою умножь!
Ты проклят. Над тобой проклятья.
Ты точно шхуна без руля.
Раскрой же топкие объятья,
Держащая тебя земля.
И пусть фундаментом другому
Красавцу-городу гранит
Пребудет твой: пусть по-иному
Тебя Россия сохранит…
