Котенок Кис был маленьким и со всеми хотел дружить. А больше всех — с окном: большим,
блестящим, прозрачным.
— Вы самое красивое на свете! — сказал окну Кис.
Раздался звенящий легкий смех.
— Неужели самое красивое? — рассмеялось окно. Кис не мог подобрать слов: «Вы… Вы… Вы…»
— Не хвали, перехвалишь, — рассыпался голос окна. — Лучше прыгай ко мне.
— Высоко, — испугался Кис, — а я маленький.
Окно перестало звенеть, будто ожидая чего-то. Долго ждать не пришлю. Котенок прыгнул. Два
горшка с фиалками — один с белыми, другой с еловыми — быстро раздвинулись, уступая
котенку место на подоконнике.
— Давай знакомиться, — одобрительно зазвенело окно.
— Я котенок Кис. Милое окно, вы такое красивое! А почему вы прозрачное? А за вами — это
что? — пригляделся Кис. — Какие-то черные прутья? Зачем они? Такие некрасивые…
— Я прозрачное, потому что так захотели люди. Им приятно видеть то, что за мной.
— Приятно видеть эти грустные черные прутья?!
— Придет время, малыш, и из-за этих, как ты говоришь, грустных прутьев ты забудешь обо мне.
…Шли дни. Осень дождливая кончилась. Зима пришла. Котенок подрос немножко. Горшочки с
фиалками уже привычно уступали ему место на подоконнике. Блестящее окно стало еще
красивее, наряднее.
Сначала на стекле появились прекрасные звезды-снежинки. Затем чудесные белые кружева.
Потом они превратились в бурное море. А потом друг окна Мороз нарисовал на стекле
пушистые елочки-лапы. Они были как настоящие. Это случилось как раз под Новый год.
Котенок Кис очень сдружился с красивым окном, привык к его звенящему голосу. И конечно
же, думать забыл о голых прутьях на улице. Кто-то как-то между прочим сказал ему, что они
называются кустами, деревьями.
А чудесные превращения окна продолжались. На стекле появлялись то невиданные узоры, то
снова волшебные кружева, то опять разные снежинки. И ни разу прекрасные рисунки не
повторялись. Каждый день новые.
Потом пришел месяц март. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что солнечные лучи
стали ярче, и оттого узоры на окне засверкали тоже ярче. А плохо, потому что солнце стало
горячее, и чудесные рисунки быстро исчезали.
А потом произошла страшная неприятность. Она называлась — ремонт. Котенку на время
запретили входить в комнату с окном. Долго тянулся ремонт. Долго не виделись котенок и
окошко. Прошел апрель, половина мая. Наконец неприятности кончились, ремонт ушел
насовсем.
Кис тут же помчался к окну. Фиалки не забыли его — уступили место. Мгновение — Кис на
подоконнике… И… Он забыл об окне. Обо всем забыл, он увидел, что черные ветки
превратились во что-то прекрасное, зеленое-зеленое. Казалось, что деревья и кусты живые! А
может, так оно и было. Маленький Кис увидел это зеленое чудо не только глазами, но и ушами,
и носом. Недавно распустившиеся листочки шелестели какую-то, только что сочиненную
мелодию. А как они пахли!
Маленький Кис замер. Он и не заметил, что самого окна почти не видно: распахнуто окно.
Застыл котенок на миг и кинулся, хорошо — этаж первый, в зелень. На все лето кинулся. Он
забегал домой. Иногда. Но там, в зеленом теплом времени года, что зовется лето, ему было
гораздо лучше.
А окно? Окно не ошиблось. Котенок забыл о нем. Правда, иногда, когда Кис дремал в зеленой
траве, ему снились белые звездочки и мохнатые новогодние лапы. Окно не обижалось. Могло
ли взрослое умное окно сердиться на котенка, который просто голову потерял.
И еще. Окно точно знало, что тепло — не навсегда, что придут холода. Окно знало, что его
хозяйка замерзнет и попросит не пускать домой холод. И окно закроется. И тогда, в этом
мудрое окошко не сомневалось, подойдет повзрослевший Кис и немного виновато посмотрит
вверх. Фиалки, белые и лиловые, недовольно — они еще не совсем простили котенка — уступят
ему место, и Кис легко прыгнет на подоконник.
— Простите меня, — скажет Кис.
— О чем ты? — будто бы удивится окошко.
А еще через некоторое время из дальних северных стран вернется друг окна — Мороз. И на
стекле снова появятся чудесные рисунки: то звезды — снежинки, то волшебные кружева, а под
Новый год самые настоящие пушистые елочки-лапы. И Кис скажет:
— Вы самое-самое красивое!
