Расстались мы, но твой портрет
Я на груди своей храню:
Как бледный призрак лучших лет,
Он душу радует мою.
И, новым преданный страстям,
Я разлюбить его не мог:
Так храм оставленный — всё храм,
Кумир поверженный — всё бог!
Свою стремянку вижу из окна:
Сквозь ветви в небеса торчит она,
К последнему стволу прислонена,
Кадушка на земле — чуть не полна —
А может я в ветвях и не заметил
Ну, два — три яблока — так нет беды —
Ведь всё равно окончены труды.
Растёт суть зимних снов —
весь вечер полон этим,
И запах яблок обволакивает сны,
И не стереть никак невнятную картину:
Как будто инеем трава покрыта
И через ледяную тонкую пластину,
Которую я снял с коровьего корыта
Сегодня утром,
в память медленно сочатся
Седые травы…
А потом я эту льдину
Вдруг выпустил из рук — невнятный звон,
И всё сильнее наползает сон.
Я знал заранее, что мне приснятся
Огромных яблок яркие бока,
И цвет вольётся в цвет. И будет так, пока
Боль, что в ступнях,
Не помешает яблокам являться.
Вот, чувстую — качаение ветвей
Спешит стремянке шаткой передаться…
Но спать, наверное, ещё мешал
Тот шорох из ларя в подвале, всё сильней:
Так много я собрал, и так устал
От урожая, что руке моей
Запомнились те сотни сотен яблок,
Что я в корзину аккуратно опускал,
Чтоб ни единый фрукт на землю не упал:
Ведь что упало, хоть – побито, или цело —
Пойдёт на сидр, уж раз оно слетело,
Но каждое мне будет портить сон,
Каким бы крепким ни был он.
Вот разве что сурок
О сне, описанном тут мной,
сказать бы мог,
А был ли вправду этот сон таков,
Как у сурков!
Хоть показался ли ему мой сон таким,
Или он всё ж был
обычным сном людским.
