Чисто вечернее небо,
Ясны далекие звезды,
Ясны как счастье ребенка;
О! для чего мне нельзя и подумать:
Звезды, вы ясны, как счастье мое!
Чем ты несчастлив,
Скажут мне люди?
Тем я несчастлив,
Добрые люди, что звезды и небо
Звезды и небо! — а я человек!..
Люди друг к другу
Зависть питают;
Я же, напротив,
Только завидую звездам прекрасным,
Только их место занять бы желал.
Клубится март. Обои плеснятся,
Кишат бесовщиной углы,
И, если хочешь видеть лестницу
К хозяйке чудищ, лярв и мглы —
Принудь двойными заклинаньями
Их расступиться, обнажа
Ступени сумрака над зданьями
И путь, как лезвие ножа.
В трущобах неба еле видного
Запор взгремит, — не леденей:
Храни лишь знак креста защитного,
Пока ты сверху виден ей!
На лик ей слугами-химерами
Надвинут дымный капюшон,
Иных миров снегами серыми
Чуть-видимо запорошен.
Венцом — Полярная Медведица,
Подножьем — узкий серп во мгле,
Но ни одним лучом не светятся
В ее перстах дары земле.
Глухую чашу с влагой черною
Уносит вниз она, и вниз,
На города излить покорные,
На чешую гранитных риз.
Пьют, трепеща, немея замертво,
Пролеты улиц влагу ту,
И люди пьют, дрожа, беспамятство,
Жар, огневицу, немоту.
Напрасно молят, стонут, мечутся,
Напрасно рвут кольцо личин,
Пока двурогий жемчуг месяца
Еще в пролетах различим.
Вот над домами, льдами, тундрами
Все жидкой тьмою залито…
О, исходящая из сумрака!
Кто ты, Гасительница? кто?
