Ты понимал, о мрачный гений,
Тот грустный безотчетный сон,
Порыв страстей и вдохновений,
Всё то, чем удивил Байрон.
Я вижу лик полуоткрытый
Означен резкою чертой;
То не беглец ли знаменитый
В одежде инока святой?
Быть может, тайным преступленьем
Высокий ум его убит;
Всё темно вкруг: тоской, сомненьем
Надменный взгляд его горит.
Быть может, ты писал с природы
И этот лик не идеал!
Или в страдальческие годы
Ты сам себя изображал?
Но никогда великой тайны
Холодный не проникнет взор,
И этот труд необычайный
Бездушным будет злой укор.
Ходила осень… Просила мира…
Желала счастья, дружить звала…
И рисовала дождём пунктиры…
Смотрела в души сквозь блеск стекла.
А ветер хищный срывал наряды
С берёзы, липы и тополей…
Ему зачем-то испортить надо
Причёски стильные у людей…
Ходила осень… Смеялась звонко,
Листву раскрасив для детворы.
Так вдохновляют глаза ребёнка —
Добавить красок во все дворы…
И от улыбок счастливых детских
Казалась осень — не так грустна…
Когда-то грелась от душ советских,
Теперь же мёрзнет средь нас она…
Ходила осень и под зонтами
Искала сердце, в котором свет.
И гнев смывала с людей дождями,
Чтоб завтра добрый пришёл рассвет…
Блестят медали у командиров…
Блестят слезинки в глазах детей…
Ходили люди, искали мира,
Но нету мира внутри людей…
