Это сердце — мое! Эти строки — мои!
Ты живешь, ты во мне, Марселина!
Уж испуганный стих не молчит в забытьи,
И слезами растаяла льдина.
Мы вдвоем отдались, мы страдали вдвоем,
Мы, любя, полюбили на муку!
Та же скорбь нас пронзила и тем же копьем,
И на лбу утомленно-горячем своем
Я прохладную чувствую руку.
Я, лобзанья прося, получила копье!
Я, как ты, не нашла властелина!..
Эти строки — мои! Это сердце — мое!
Кто же, ты или я — Марселина?
Было всё со мной не попросту,
Всё не так, как у людей.
Я не жаловала попусту
Шалой юности затей.
В ночь морозную, крещенскую,
Не гадала у свечи.
Со знахаркой деревенскою
Не шепталась на печи.
Не роняла слезы девичьи
На холодную постель,
Поджидая королевича
Из-за тридевять земель.
Ни весёлой, ни монашенкой
Я в народе не слыла.
Над моей весёлой башенкой
Месяц поднял два крыла.
По ночам пугали филины,
Да и те не ко двору.
Я шелками птицу Сирина
Вышивала по ковру.
Домик с песнями, с причудами
Лунный ветер навещал.
Сны серебряными грудами
К изголовью навевал.
Горностаевою шкуркою
Укрывал от холодов,
Называл меня снегуркою
С олонецких берегов.
И за то, что недотрогою
Прожила до этих пор,
Ныне страшною дорогою
Жизнь выводит на простор.
Шатким мостиком над пропастью,
По разорам пустырей…
Всё теперь со мною попросту,
Всё теперь, как у людей!
