Сказавший всем страстям: прости —
Прости и ты.
Обиды наглоталась всласть.
Как хлещущий библейский стих,
Читаю я в глазах твоих:
«Дурная страсть!»
В руках, тебе несущих есть,
Читаешь — лесть.
И смех мой — ревность всех сердец! —
Как прокаженных бубенец —
Гремит тебе.
И по тому, как в руки вдруг
Кирку берешь — чтоб рук
Не взять (не те же ли цветы?),
Так ясно мне — до тьмы в очах! —
Что не было в твоих стадах
Черней — овцы.
Есть остров — благостью Отца, —
Где мне не надо бубенца,
Где черный пух —
Вдоль каждой изгороди. — Да. —
Есть в мире — черные стада.
Другой пастух.
Я бессонно смотрю во вчера,
В колею отступления боли.
Вот он мой, личный мой Сталинград,
Мое пиррово бранное поле.
Ты мне то, что не сдался, прости.
Что творил, слава Богу, не ведал.
Я живой, я тебя отпустил.
И, технически, это победа.
Ради права забыть и смириться,
Ради сил от тебя отказаться
Разломало мои колесницы,
Полегли мои 300 спартанцев.
Я бессонно смотрю во вчера,
И спустивши обиды в погоню,
На эмоциях, как на парах,
Непрерывно курю на балконе.
Мне напомнят с течением лет
Моих бронхов жужжащие слепни,
Как пунктиром я жег сигарет
Вглубь души своей мостик последний.
Я сжигал его долго и зло
Раз уж он все равно не при деле.
Так горит родовое гнездо,
Отпуская свои привидения.
