Не здесь, где связано,
А там, где велено.
Не здесь, где Лазари
Бредут с постелею,
Горбами вьючными
О щебень дней.
Здесь нету рученьки
Тебе — моей.
Не здесь, где скривлено,
А там, где вправлено,
Не здесь, где с крыльями
Решают — саблями,
Где плоть горластая
На нас: добей!
Здесь нету дарственной
Тебе — моей.
Не здесь, где спрошено,
Там, где отвечено.
Не здесь, где крошева
Промеж — и месива
Смерть — червоточиной,
И ревность-змей.
Здесь нету вотчины
Тебе — моей.
И не оглянется
Жизнь крутобровая!
Здесь нет свиданьица!
Здесь только проводы,
Здесь слишком спутаны
Концы ремней…
Здесь нету утрени
Тебе — моей.
Не двор с очистками —
Райскими кущами!
Не здесь, где взыскано,
Там, где отпущено,
Где вся расплёскана
Измена дней.
Где даже слов-то нет:
— Тебе — моей…
Ты мила, американка,
Грациозна и ловка,
Ты, как девушка-спартанка,
За мячом бежишь, легка.
И милы, милы мне тоже,
Словно кисловатый плод,
Тонкость рук и смуглость кожи,
Некрасивый детский рот.
Ты, как юркий ящеренок,
Любишь солнце, любишь зной,
Ящеренок иль ребенок,
Пьяный светом и весной.
Ты не знаешь, что такое
Тяжесть, горе, правда, ложь,
И веселой и простою
Светлой жизнью ты живешь.
По утрам смеешься звонко,
Плачешь, может быть, чуть-чуть,
Грациозной амазонкой
По утрам свершаешь путь.
И за книжкою лениво
Коротаешь вечера,
Чтоб заснуть и встать счастливой,
Завтра так же, как вчера.
