Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!
Чтобы пел надменный голос:
«Гибель здесь, а там тюрьма!»
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!
Я несусь,- за мною пасти,
Я смеюсь — в руках аркан…
Чтобы рвал меня на части
Ураган!
Чтобы все враги — герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!
Ты думаешь, что можно привыкнуть
к этому вечно ускользающему силуэту,
к этому голосу (тихо, тише, ещё тише)…
Где-то на периферии сознания – светящаяся точка,
пульсирующая – это про меня.
Это я, но ты думаешь, что можно закрыть глаза,
отвлечься, не смотреть.
Скользнёшь взглядом – светится.
Протянешь руку – ничего.
Полое, газообразное,
бестелесное… я там, где рука проходит насквозь.
Ты думаешь, что там уже ничего, а это я.
Ты берёшь мяч и бросаешь туда.
Потом камень бросаешь. Потом гранату.
И не смотришь, ну как будто не смотришь.
А оно, с..а, светится.
И ты ложишься ничком, накрываешь голову руками
и сразу полностью, целиком знаешь – конец.
Ничего, нормально.
За тобой почти сразу приходят,
жалеют, тетешкают, лялькают, ведут —
такие большие залы… объясняют преимущества,
прячут разметку, зажигают весь свет.
Красивый такой ад, приличный — не стыдно,
нормально.
И когда думаешь, что (не может быть)
уже не слышно, не видно ничего вот этого
невыносимо-светящегося, пульсирующего ничего…
сбоку откуда-то, из-под стола, из-за двери
вдруг выкатывается мяч.
И всё, и всё.
