Бурлит Сент-Антуан. Шумит Пале-Рояль.
В ушах звенит призыв Камиля Демулена.
Народный гнев растет, взметаясь ввысь, как пена.
Стреляют. Бьют в набат. В дыму сверкает сталь.
Бастилия взята. Предместья торжествуют.
На пиках головы Бертье и де Лоней.
И победители, расчистив от камней
Площадку, ставят столб и надпись: «Здесь танцуют».
Король охотился с утра в лесах Марли.
Борзые подняли оленя. Но пришли
Известья, что мятеж в Париже. Помешали…
Сорвали даром лов. К чему? Из-за чего?
Не в духе лег. Не спал. И записал в журнале:
«Четыр-надца-того и-юля. Ни-чего».
Качнулась жизнь, как зыбко под ногами,
И липкий снег летит в мое лицо.
Так я иду неверными шагами,
А веки, словно налиты свинцом.
Туманом в голове сковало мысли,
А память гонит волны грустных слов.
Проходят дни без пользы и без смысла,
Нелепые, сбивающие с ног.
Как призрак за окном трамвай желаний
Исчез, растаяв тихо вдалеке.
Нет встреч, одни сплошные расставанья…
И рухнул замок, возведенный на песке.
Мечты, как прах, развеяны по свету.
Кричит печаль, как ворон на пургу.
И мысль пульсирует, — дотянем до рассвета
В последний раз, надеясь на судьбу…
Вот и рассвет прорезал сумрак ночи.
…Глаза закрыв от сполохов огня,
Родился снова я под звёздным многоточьем,
А где же тот, что был здесь до меня…
