С каждым днем все диче и все глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Темен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведет
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца, — Русь!
И на дне твоих подвалов сгину,
Иль в кровавой луже поскользнусь, —
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
Сердце мое улетело в Новосибирск.
Там и живет теперь неизвестно с кем.
Впрочем, особой разборчивостью оно
Не отличалось и в бытность еще со мной.
Я бессердечный теперь хожу по Москве.
Темно-сиреневый вечер, мокрый асфальт
С пятнами шуршит, как предприсывает сюжет.
Дождь моросит, да с кем зайти в подъезд.
Вот и не ждешь никого, а выходит — ждешь.
Милая, если бы я разучился врать —
Страшно подумать, о чем бы я говорил.
Знаешь ли, милая, как у меня болишь
Раннею осенью, вечером, под дождем?
Желтые листья плывут по черным прудам.
Вся моя жизнь описана двадцать раз.
Сердце мое улетело, и грех мешать.
Видимо, здесь и вправду трудно дышать.
Мне утешеньем лишь то, что со мною врозь
В этом удушье оно не разорвалось.
