Ромашки в поле всё цветут,
Хотя уже ноябрь над ними,
Надменно холоден и крут,
Ветрами дышит снеговыми.
Ну а ромашкам хоть бы хны,
Качаются, как на пружинках.
От лепестковой белизны
Они и сами, как снежинки.
И призадумалась зима,
Глядит на них заворожённо:
Цветут ромашки без ума,
Цветут, как солнечные жёны.
И рвутся к солнцу в высоту
С мечтой корабликов бумажных.
И замерзают на лету
В расцвете сил своих отважных.
Но чтоб на счастье погадать,
Как лепестковые былинки,
С ромашек будут опадать
Не долетевшие снежинки.
И выйдут сроки зимним дням.
И будут снова верить люди,
Что по ромашковым полям
Придёт весна на слове «Любит!».
Ты веришь ей, поэт! Ты думаешь, твой гений,
Парящий к небу дух и прелесть песнопений
Всего дороже ей, всего в тебе святей?
Безумец! По себе ты судишь!.. И Орфей —
Была и у него младенческая вера,
Что всюду вслед ему идущая пантера
Волшебной лирою навек укрощена…
Но на колючий терн он наступил пятою,
И кровь в его следе почуяла она —
Вздрогнула и, взрычав, ударилась стрелою
Лизать живую кровь… Проснулся мигом зверь!
И та — не чудный дар твой нужен ей,— поверь!—
Ей сердца твоего горячей крови надо,
Чтоб небо из него в терзаниях изгнать,
Чтоб лиру у него отнять и разломать
И, тешася над ним, как пьяная менада
Над яростью богов,— в лицо им хохотать!
