Берлин достал

Ненамного Победы он старше –
Лет примерно на двадцать пять.
Но осколок ровесником страшным
Резанул против сердца опять.
И припав, как от грома орудий,
Он подумал с оркестром не в лад,
Что победы стареют, как люди…
И без них громыхает парад.
Все на месте: шеренги и танки.
И Девятого мая привет.
И министр по «гражданке», и янки.
А ее-то, родимой, и нет.
Он узнал бы ее по походке,
По пилотке, заломленной так.
По «Ура!», раскаленному в глотке
И ревущему лавой атак.
И осколок, с Берлина засевший,
Снова начал за душу хватать:
Зря пригрел железяку у сердца,
Коль Победы твоей не видать.
Ей не вынести натовской рожи.
Для того ты бросался на смерть?
Для того ли до старости дожил,
Чтоб за Красную площадь краснеть?
И ворвавшийся в грудь в сорок пятом,
И пронзающий годы, как миг,
Вдруг осколок в две тыщи десятом
Все же сердца солдата достиг.
И упав от злопамятной мести,
Был он мысли последней не рад,
Что Победа погибла с ним вместе
И по ним прокатился парад.