Неужели опять опрокинет Иуда,
Как бокалы с кагором, чужие слова,
Неужели опять между светом и блудом
Забинтованных женщин пойду целовать?!
Неужели опять одиночества ради
На рубашки порву я свою простыню?
Обрасту, как монах, и умру в Ленинграде
И на мраморной туче всю ночь простою?!
Нет, нет, нет,
невдомек оловянному принцу,
Что не олово – грустную голову лью
И пою, как поют все небесные птицы,
Наизусть затвердившие Биб-ли-ю.
…И слились вечера
в морок
Огневицы,
очей,
губ…
Только тот, кто не прав —
дорог,
Кружевнице
Ночей
люб.
Ей несу я — живой
жертвой
Звонкий дар
из моих
дней,
И тоскует тоской
смертной
Стон гитар,
точно стих
к ней.
Оттого что простым
хмелем
В эту ночь
не залить
жар;
Оттого что к земным
щелям
Тянет прочная
нить
кар;
Оттого что Господь
косит
Дни, как травы,
к мольбам
глух;
Оттого что не плоть
просит
Злой отравы,
но сам
дух.
