В переплётах лукавого века,
на крутых поворотах судеб
унаследуешь царское веко,
а ступни – молотящего хлеб.
Спутав щедрость с повадкой скупою,
не найдя подтвержденья в отце,
золочёной монгольской скулою
заблестишь на славянском лице
и вовек не узнаешь, откуда
горевая горючая смесь:
простодушья чухонского чудо –
пресловутая польская спесь.
И всего-то в тебя понемногу
намешала природа шутя.
В День Седьмой разве Господу Богу
представлялось такое дитя?
Я ль гордилась той реченькой кровной
запорожцев, шальных мужиков?
А теперь не ищу родословной
в непрозрачном наплыве веков,
навсегда суета отлетела,
отсмеялась, отплакалась вслух,
и молчит моё дерзкое тело,
если родину празднует дух.
Это небу дырявого ситца,
пропылённой Руси без креста,
может быть, моя злость пригодится,
пригодится моя доброта.
