Боже, не дай мне людей разлюбить до конца.
Вот уже сердце, с мучительной болью, слабее, слабее.
Я не о них, о себе умоляю всекрасивого Бога-Творца.
Отвращенье уродует все выраженье лица.
Люцифер светел как Змей, но в остывшем, уставшем, склонившемся Змее.
Червь просыпается. Ненависть, вспыхнув огнем,
Падает — до равнодушья, и стелется скользким червем.
Страшно мне. Лучше — любить недостойных.
Думать нельзя бесконечно о войнах.
Лучше простить. Позабыть. Отдаваться. Иного не жаждать венца.
Низким отдать все свое. Но душою быть в помыслах стройных.
Боже, не дай, о, не дай мне людей разлюбить до конца!
Не кажется ли Вам, друзья,
Что нас обманывают часто.
Что пресса – это род жулья,
А журналисты – это каста.
Нам врут помногу и во всём,
Особенно о нас, о русских.
Мы, видишь ли, не так живём:
Нет толерантности французской,
Немецкой точности в нас нет,
Не любим почему-то геев,
На все свободы есть запрет,
А бизнес только у евреев.
Понятно, что не даром врут —
Весь этот бред всегда проплачен,
У прессы свой надет хомут
И не бывает в СМИ иначе.
Кто платит, тот и правит бал,
У них, у нас – повсюду в мире,
А платит деньги Капитал,
Готовый нас «мочить в сортире».
Ведётся за умы война,
За тех, кто больше преуспеет.
Им наша «русская весна»
Ну, вроде, как петля на шее.
