Мои проклятия — обратный лик любви,
В них тайно слышится восторг благословенья,
И ненависть моя спешит, чрез утоленье,
Опять, приняв любовь, зажечь пожар в крови.
Я прокляну тебя за низость обмеленья,
Но радостно мне знать, что мелкая река,
Приняв мой снег и лед, вновь будет глубока,
Когда огонь весны создаст лучи и пенье.
Когда душа в цепях, в душе кричит тоска,
И сердцу хочется к безбрежному приволью.
Чтоб разбудить раба, его я раню болью,
Хоть я душой нежней речного тростника.
Чу, песня пронеслась по вольному раздолью,
Безумный блеск волны, исполненной любви,
Как будто слышен зов: «Живи! Живи! Живи!»
То льды светло звенят, отдавшись водополью.
Всю ночь из печки дышал огонь,
И чуть дрожал уголек.
Чудные речи про нас с тобой
Завел веселый сверчок.
А снег засыпал все города,
И все перекрыл пути…
И пела в кране всю ночь вода,
Про то, как время летит.
Тогда поднялся отважный пес,
И умный проснулся кот.
И оба вежливо и всерьез
Сказали: «Время идет!»
Шагнуло время на мой порог,
Стряхнуло снег, не спеша…
Ну, кто бы только подумать мог —
У времени есть душа!
Глаза, походка, характер, стать,
Пронзительный взгляд, а суть
У времени та, что нельзя отстать
И в сторону не свернуть.
Нельзя метнуться и отстранить,
Укрыться в своем мирке…
Так тянет к свету живая нить,
Часы стучат на руке…
