Запачканный Голик попал в большую честь —
Уж он полов не будет в кухнях месть:
Ему поручены господские кафтаны
(Как видно, слуги были пьяны).
Вот развозился мой Голик:
По платью барскому без устали колотит
И на кафтанах он как будто рожь молотит,
И подлинно, что труд его велик.
Беда лишь в том, что сам он грязен, неопрятен.
Что ж пользы от его труда?
Чем больше чистит он, тем только больше пятен.
Бывает столько же вреда,
Когда
Невежда не в свои дела вплетется
И поправлять труды ученого возьмется.
Я сидел с динамитчиком в немецком ресторане за бифштексом с поджаренным луком.
И он смеялся и рассказывал о жене и детях и о защите труда и рабочего класса.
Это был смех непоколебимого человека, знающего жизнь, полнокровную и горячую.
Да! Этот смех звенел гордым призывом перелетных птиц, в радостном упоении прокладывающих свой крылатый путь сквозь дождь и бурю.
Его имя пестрило газеты, как имя врага народа, и немногие блюстители церкви и школы открыли бы перед ним свои двери.
За бифштексом с поджаренным луком ни слова не было молвлено об его подпольных скитаниях террориста.
И вот я всегда вспоминаю его, как жизнелюбца, любимца детей, поборника свободного, веселого смеха без всяких стеснений; влюбленного в горячие сердца и горячую кровь всего мира.
