Он драгоценной яшмой был когда-то,
Он был неизреченной белизны —
Как цвет садов блаженного Джинната,
Как горный снег в дни солнца и весны.
Дух Гавриил для старца Авраама
Его нашёл среди песков и скал,
И гении хранили двери храма,
Где он жемчужной грудою сверкал.
Но шли века — со всех концов вселенной
К нему неслись молитвы, и рекой
Текли во храм, далёкий и священный,
Сердца, обременённые тоской…
Аллах! Аллах! Померк твой дар бесценный —
Померк от слёз и горести людской!
Бог! Всемогущий Бог!
Я здесь, трусливый и бессильный;
Лежу, припав на камень пыльный,
В бессменном ужасе тревог. –
Бог! Всемогущий Бог!
Я прибежал к Тебе, неверный,
Чтобы в отчаянье упасть,
Когда почуял, Непомерный,
Твою губительную власть.
Среди разнообразных шумов,
Служа угодливой судьбе,
Метался долго я, не думав
В своём безумье о Тебе.
И вот теперь несу я, мерзкий,
Тебе позор своих скорбей.
О, как я мог, слепой и дерзкий,
Идти без помощи Твоей!
Смотри, я грудь свою раскрою –
Ты – Справедливый, и рази.
Я здесь лежу перед Тобою
И в униженье, и в грязи…
Но Ты услышишь вопль постыдный
И Ты ответишь на него…
Или меня совсем не видно
Оттуда, с трона Твоего?.
Царь! Лучезарный Царь!
Услышь же крики и моленья.
Смотри, в каком я униженье, –
Продажно-ласковая тварь…
Царь! Лучезарный Царь!
