В сине-синем небе
Белой-белой стаей
Голуби летают, —
Очень хорошо!
На сарай я влезу
И взмахну руками…
Но только я не голубь,
Я не полечу:
Мама заругает,
Папа заругает,
Да и сам я с крыши
Падать не хочу.
Но это так обидно!
Но это так досадно!
Но это так нескладно!
Ведь хочется летать!
И там, под облаками,
Махать, махать руками,
И в небе кувыркаться,
И громко хохотать!
Смотрит из окошка Персюльки,
Как несет из лавочки кульки
С клюквой, сельдью, брюквой и шпеком
Фертифлюр, пловец по южным рекам.
И ревниво думает: «А вдруг
К Ильме заходил кудлатый друг.
И, разнежась, отдал Ильме той,
Что принадлежит лишь мне одной.
Ах, недаром Ильма каждый раз
Бирюзу своих лучистых глаз
Льет в его пылающий агат,
А бездельник, кажется, и рад.
Подожди ж ты, глупый Фертифлюр!
Вот затронет сердце мне амур, —
Отомщу тебе я в добрый час.
Бирюза и у мужских есть глаз.
Не забудь, что вправо, за горой,
Да не день, а вот уж год второй
Златокудрый Эльмар, эст-кузнец
Предлагает мне сковать венец.
Пепекеке нас благословит!..»
А пока печалью взор повит.
И сквозь слезы трудно счесть кульки
Из окна глядящей Персюльки.
