Начертан был, как огненная мета,
В груди Петрарки знак Страстной недели…
А мне бы предпасхальные апрели
От тыща восемьсот седьмого лета
Отсчитывать… Но ту, что здесь воспета,
Не вдруг я полюбил, а с колыбели.
Ум, сердце то забыть ее умели,
То вновь вбирали, словно волны света.
Петрарки страсть, как небеса, бездонна.
В ней спит неразделенности страданье,
Страстная пятница кровоточит доныне.
Так пусть же мне сияет неуклонно
Под вербных воскресений ликованье,
Как вечный май, лицо моей богини.
Кошка бегает по листьям,
По сухим осенним листьям,
По опавшим желтым листьям, —
Кошка, серая, как дым.
Я бегу за этой кошкой,
Озорной осенней кошкой,
За веселой серой кошкой
И ору на все лады.
А за мною мчится ветер,
И поет мне песню ветер,
И пузырит куртку ветер,
Он зовет под облака.
Но кричит вдогонку папа,
Мне рукою машет папа,
Головой качает папа,
Крутит пальцем у виска.
— Я побегаю немножко,
Ну, пожалуйста, немножко,
Ну, совсем еще немножко,
С кошкой мы теперь друзья!
На одной большой планете,
Только мы на всей планете,
На огромнейшей планете —
Кошка серая и я!
Вдруг взметнулись в небо краски,
Вихрем листьев взмыли краски,
Все, какие были, краски
Осень разом отдала.
Ну и кошка улетела,
Прямо в небо улетела,
Захотела – улетела:
Раз – два –три — и все дела!
