Талый снег налетал и слетал,
Разгораясь, румянились щеки,
Я не думал, что месяц так мал
И что тучи так дымно-далеки…
Я уйду, ни о чем не спросив,
Потому что мой вынулся жребий,
Я не думал, что месяц красив,
Так красив и тревожен на небе.
Скоро полночь. Никто и ничей,
Утомлен самым призраком жизни,
Я любуюсь на дымы лучей
Там, в моей обманувшей отчизне.
Костёр, забытый, под золой
Не полыхал огнём.
Хоть был, казалось, не живой,
Дремала искра в нём.
Гуляка-ветер, озорник,
Проснувшись поутру,
Губами смелыми приник
К дремавшему костру.
Спросонья задрожал костёр,
И, разгоняя тьму,
Он руки робкие простёр
В объятия к нему.
И грива жаркая огня
Взметнулась к той поре,
Как грива рыжего коня
На утренней заре.
И ветер с ней играл, смеясь,
Будил ответный жар,
Огню свою диктуя власть…
…И вырастал пожар…
Он рос и силу набирал
Без лишней суеты:
Огонь-убийца пожирал
Деревья и кусты.
Трещали, рушились стволы,
В его аду горев,
И были капельки смолы,
Как слёзы, на коре.
Забыв укромное жильё
И с ужасом в душе,
Бежало в панике зверьё,
Теряя малышей,
Стараясь обогнать беду –
(Спастись бы самому!) –
И задыхаясь на бегу,
И падая в дыму…
Того виню я в драме сей,
Тому я шлю укор,
Кто по халатности своей
Не загасил костёр.
Земли родной храня красу,
Покой лесов храня,
Ты ради баловства в лесу
Не разводи огня,
Чтоб чьи-то души не украв,
С собою быть в ладу,
Чтоб искра твоего костра
Не принесла беду.
