Она вошла в моторный лимузин,
Эскизя страсть в корректном кавалере,
И в хрупоте танцующих резин
Восстановила голос Кавальери.
Кто звал ее на лестнице: «Manon?»
И ножки ей в прохладном вестибюле,-
Хотя она и бросила: «Mais non!»* —
Чьи руки властно мехово обули?
Да все же он, пустой, как шантеклер,
Проборчатый, офраченный картавец,
Желательный для многих кавалер,
Использованный многими красавец.
О, женщина! Зови его в турне,
Бери его, пожалуй, в будуары…
Но не води с собою на Массне:
«Письмо» Массне… Оно не для гитары!..
Петрович смотрит политические ток-шоу
До полуночи, из последних сил,
И к утру страдает самооценкой ежовой:
– Эх, опять что-то главное упустил…
Ему нравится, как вопит Жириновский,
И рассудительная дамочка – Яровая.
Глазьев хорош. Тем более – Сатановский.
Но за кем же истина как таковая?
Почему она не рождается в этих спорах?
Какой путь правильный для страны?
У каждого – гениальных идей ворох,
Но все – взаимоисключены…
Такие умные, а вроде как в дураках –
Не отвязали экономику от нефтяной цены…
И у кого на самом деле козыри на руках –
От заморозки пенсий до – не дай Бог! – войны?
Петрович в полной прострации идет в огород,
Сажает картошку, лук, базилик с анисом.
Хорошо!
Что опустишь в землю, то и взойдет –
Без сюрпризов.
