Вы помните ли полуанекдот,
Своей ничтожностью звучащий мило,
Как девочка у матери спросила,
Смотря на вздутый недугом живот:
«Он настоящий дядя или вот,
Нарочно так?» — Мы, посмотрев уныло, —
По-девочкину, на его чернила,
Вопрос предложим вкусу самый тот…
Из деликатности вкус не ответит.
Но вы — вы, подрастающие дети,
Поймете, верю, чутче и живей
Красноречивое его молчанье.
Тебе ж, певец, скажу я в оправданье:
— Ты был достоин публики своей.
Добравшись до водораздела,
через хребет перевалив,
дорога вдруг преодолела,
переболела свой порыв.
Лежали рельсы голубые —
две речки полувысохших,
а где-то сзади горы были,
величественно высились.
За Рубиконом — за Уралом
стоял я, спрыгнув с поезда.
А это было лишь началом
всего, чем жизнь наполнится.
Себя я видел на вершинах
над бывшим, прежним, прошлым.
Но было главное:
решимость.
А жребий — брошен.
