Мы поехали за город,
А за городом дожди.
А за городом заборы,
За заборами — вожди.
Там трава немятая,
Дышится легко.
Там конфеты мятные,
Птичье молоко.
За семью заборами,
За семью запорами
Там конфеты мятные,
Птичье молоко.
Сыновья и дочери
Вздыхали,
Но их глаза еще, пока еще
Добром мерцали…
Но тем временем, они —
Деревья.
И деревья высыхали…
Вокруг царил покой
И безмятежность,
Вокруг спокойно было,
А жизнь неслась вперед,
Она бессмертна и,
Кажется, простила
Мне
Неловкость выводов,
Ошибок узость,
Приговор корней греховных,
Что глубоко ушли в меня,
Я превратился в дерево,
Которое в земле увязло,
Глубоко, так глубоко,
Что выдало свою любовь
К земле, принявшей щедро
Когда-то брошенное
Семя произвола…
Деревья высыхали,
Но лишь те,
Которые
Однажды отказались
Признать свое греховное
Начало,
Питаясь тем, что далеко
Внизу, в земле
Не слышит
Речи человеческой,
Жужжанья насекомых,
Не чувствует ступней
Размером с ложку.
Быть может, правы были
Те, кто смог засохнуть,
Чтоб истиной своих плодов
Не отравить чужие души…
И вот она, та истина,
Сокрытая в загадке созреванья —
Предчувствие беды
Постигло корни,
Которые питать не стали
Нелепость, глупость
Будущих последствий,
Природой сдержанных,
Не вылитых
В плоды печали.
И вот она, та истина,
Которой не познали
Те, кто перестал гулять
По саду жизней,
Окруженный деревами
Человеческой и твердой
Плоти —
Убитые собой деревья
Берегли
Других, которым ненароком,
Но могли
Глубокий вред доставить,
И причинить то зло,
Что вышло с глубины
Подземной,
Откуда-то из бездны
Страшной и бездонной
По их корням
В гнилые яблоки,
Упавшие на землю,
К которым подобрался
Книжный червь.
Сыновья и дочери
Вздыхали,
Но их глаза еще, пока еще
Добром мерцали…
Но тем временем, они —
Деревья.
И деревья высыхали…
Автор фото — Cal Redback.
