В желтых липах спрятан вечер,
Сумерки спокойно сини,
Город тих и обесцвечен,
Город стынет.
Тротуары, тротуары
Шелестят сухой листвою,
Город старый, очень старый
Под Москвою.
Деревянный, краснокрыший,
С бесконечностью заборов,
Колокольным звоном слышен
Всех соборов.
Полутени потемнели,
Тени смазались краями,
Переулки загорели
Фонарями.
Здесь остриженный, безусый,
В тарантасе плакал глухо
Очень милый, очень грустный
Пьер Безухов.
Бессонная полночь,
луна, словно репа,
я думаю,
глядя в бессонное небо:
о скором земном самоуничтоженье,
о сути любви, что лишь тел притяженье,
о бегстве от смерти в иллюзию Бога,
о вечности истин, которых немного,
о тщетной вражде топора и пера…
Вселенная спит, молода и стара.
Мерцают холодные млечные свечи,
пред ними ничтожество —
век человечий.
Мгновенье —
и первый глоток молока
становится рюмкой
в руке старика…
