Когда стою в оранжерее
У роз и лавров я один,
Из всех цветущих мне милее
Прохладой дышащий жасмин.
Зелёный куст, и цвет столь снежный,
И запах сладкий, чуть живой,
Зовут к мечте моей мятежной
Забытых слов певучий строй.
Очарованьем ранним вея,
Как непорочный цвет, бела,
Томяся в чарах вешних, фея
Ко мне невестою сошла.
Всё, что погибло без возврата,
Мечта, и радость, и любовь,
Так успокоено и свято
В душе владычествует вновь.
Часы бегут. В оранжерее
Я с белой девою один,
И тихо смотрит в очи фее
Прохладно-дышащий жасмин.
На арене от крови четырёх быков заржавела пыль.
Послеполуденные часы нависли над грубостью толпы —
Каждый раз ритуал смерти исполнен так неумело:
Падают плащи, удары шпаги плохо рассчи-
таны, и кажется, главным желанием было непременно
Выполнить ритуал. Жирный, смуглый, весь в жёлтом
Пикадор с кистями, помпонами и косичкой
Едет к пятому быку, медленно воткнуть пику в бычью
Шею. Не искусство! Нечто неуклюжее и привычное.
А инстинктивный порыв к искусству разожжён был
Разом, когда над затихшей толпой рога грозно
Подняли обмякшее человечье подобие. Всё правильно:
Только эта кровь, пролитая согласно правилам,
Очистила и грубую землю, и грязный воздух.
