Троллейбус всю неделю
По городу катался.
Троллейбус за неделю
Ужасно измотался.
И хочется троллейбусу
В кровати полежать,
Но вынужден троллейбус
Бежать,
Бежать,
Бежать.
Везет,
Ввезет троллейбус
Людей,
Людей,
Людей.
И все его торопят:
— Скорей,
Скорей,
Скорей!
Но сколько ни спешил он
И как он ни старался,
Никто ему спасибо
Сказать не догадался.
Вот снова остановка,
И вот опять бульвар.
Бежит, бежит
Троллейбус,
Спешит, спешит
Троллейбус,
А слезы так и катятся
И катятся из фар.
Раньше паюсной икрою мы намазывали булки.
Слоем толстым, маслянистым приникала к ним икра,
Без икры не обходилось пикника или прогулки.
Пили мы за осетрину — за подругу осетра.
Николаевская белка, царская красноголовка,
Наша знатная козелка, — что сравниться может с ней,
С монопольной русской хлебной?!.. Выливалась в горло ловко…
К ней икра была закуской лучше всех и всех вкусней!
А в серебряной бумаге, мартовская, из Ростова,
Лакированным рулетом чаровавшая наш глаз!?…
Разве позабыть возможно ту, что грезиться готова,
Ту, что наш язык ласкала, ту, что льнула, как атлас!
Как бывало ни озябнешь, как бывало ни устанешь,
Как бывало ни встоскуешь — лишь в столовую войдешь:
На графин кристальной водки, на икру в фарфоре взглянешь, —
Сразу весь повеселеешь, потеплеешь, отдохнешь!..
