В тот год, когда, теряясь в днях,
Весь мир от стужи костенел —
Я в первый раз, глаза подняв,
Увидел море на стене:
Был воздух — синь перед грозой,
И мачта — в Эльмовых огнях,
Во весь огромный горизонт
Волна катилась на меня.
Вот захлестнет!
Но белый блик
Взнесла бурунов полоса:
То в резком ветре корабли
Вперед стремили паруса.
Я был смышлен не по летам.
Морщинки сдвинулись на лбу,
И я сказал: «Я буду там!»
Так я решил свою судьбу.
Пусть физика не ищет смысла
в страстях и бурях естества,
но и страстями правят числа
переодетые в слова.
И в книжном, вымышленном мире
царит не произвол ума.
Не меньше алгебры в Шекспире,
чем в уравнении Ферма.
Четвёртый век оно дурачит
машины счётные и нас.
Так и художник — озадачит,
а доказательства не даст.
И может быть, наступит время —
мы расшифруем до конца
секрет «великой теоремы»,
но не Джокондова лица.
