Ночь. Звезда. Милицанеры
парки, улицы и скверы
объезжают. Тлеют фары
италийских «жигулей».
Извращенцы, как кошмары,
прячутся в тени аллей.
Четверо сидят в кабине.
Восемь глаз печально-синих.
Иванов. Синицын. Жаров.
Лейкин сорока двух лет,
на ремне его «макаров».
Впрочем, это пистолет.
Вдруг Синицын: «Стоп, машина».
Скверик возле магазина
«соки-воды». На скамейке
человек какой-то спит.
Иванов, Синицын, Лейкин,
Жаров: вор или бандит?
Ночь. Звезда. Грядет расплата.
На погонах кровь заката.
«А, пустяк, — сказали только,
выключая ближний свет, —
это пьяный Рыжий Борька,
первый в городе поэт».
Ненависть всё разрушает,
Ненависть — это война!
Ненависть всё разрешает,
Ненависть не влюблена…
Ненависть — это рассудок,
Скомканный вихрем забот,
Ненависть — это желудок,
Не помещённый в живот.
Ненависть — это страданье
Где-то в процессе ходьбы,
Ненависть — это рыданье
Опустошённой судьбы…
Ненависть — это свобода
Грабить, топтать, убивать…
Ненависть — смерть для народа,
Ненависть жизни не мать!
Ненависть — это паденье
В необратимость времён,
Ненависть — это виденье
Порабощённых знамён,
Ненависть — лишь показуха,
Что затуманила взор…
Ненависть — это разруха…
Ненависть — это позор…
Правда над миром витает
И возрождения ждёт —
Только любовь созидает
Непобедимый народ!
