Пляшет перед звёздами звезда,
Пляшет колокольчиком вода,
Пляшет шмель и в дудочку дудит,
Пляшет перед скинией Давид.
Плачет птица об одном крыле,
Плачет погорелец на золе,
Плачет мать над люлькою пустой,
Плачет крепкий камень под пятой.
Кого — неважно, жучка, букашку, ласкаться, трогать сердечной мышцей, кого — неважно, хотя бы кошку, чтоб кто-то просто дашал в подмышку. Кого — неважно, пыльцу, песчинку, живое, ипгущее, конечно, кого — неважно, щенка, мужчинку, до боли, рядом, щемяще, нежно.
Под влажным небом — весенним спиртом, куда мне деться, куда лучиться, я тоже — кошкой, пушистой спинкой, ну, чтоб приткнуться к кому случится. Без слез, без выдохов, без печали, лечиться чаем, трамваем мчаться, звенеть ключами, дрожать плечами, качаться, чаяться, не кончаться.
Звенеть неистовей, жечь причастьем, чуть воровато ловить улики чужого солнца, чужого счастья в любой случайной полуулыбке. Искать красивых, земных, далеких, желать полвека вот так гореть им, и зимний воздух давить из легких вишневым запахом сигаретным.
Я улетела, почти пропала, вот так нелепо, чуть-чуть по-детски, курьер приносит букет тюльпанов на голубой Университетской. Шутить, насмешничать, развлекаться… С цветами? Аля? Ну как же… Вы ли? Дивится бабушка возле кассы — такие свежие, как живые.
Я не такая, как ты придумал, я не умею всю жизнь прощаться, и хватит мне говорить — приду, мол, — ведь ты умеешь не возвращаться, я не могу так — чтоб все застыло, когда вокруг пустота и ветер, махни рукой, поцелуй в затылок, оставь мне голубя на конверте. Ну отпусти меня, ну прости мне, такой подарок — весной, под елку. А то сижу в чистоте простынной — и сердце прыгает воробьенком.
Тебе ж не жалко — на самом деле, ну на минутку, ну на денек-то. Чтоб я заснула — хоть раз в неделю — не оглушительно одиноко.
