Когда под соснами, как подневольный раб,
Моя душа несла истерзанное тело,
Еще навстречу мне земля стремглав летела
И птицы прядали, заслышав конский храп.
Иголки черные, и сосен чешуя,
И брызжет из-под ног багровая брусника,
И веки пальцами я раздираю дико,
И тело хочет жить, и разве это — я?
И разве это я ищу сгоревшим ртом
Колен сухих корней, и как во время оно,
Земля глотает кровь, и сестры Фаэтона
Преображаются и плачут янтарем.
Иду коридором сосновым.
То хутор мелькнет, то село.
А наше родное Горбово
фугасное время смело.
Спросил у попутной старухи:
мол, где тут деревня была?
Но бабка пошарила в ухе
и медленно дальше пошла…
Порою потери приятны:
вокзальны…
Живешь — впопыхах…
Но гибель всегда непонятна:
где юность гуляла — там прах.
Вот чья-то судьба — как жилище,
где надобно окна забить…
Еще не одно пепелище
душе предстоит посетить.
