Долго на сердце хранит он глубокие чувства и мысли:
Мнится, с нами, людьми, их он не хочет делить!
Изредка — так ли, по воле ль небесной — вдруг запоет он, —
Боги! в песнях его — счастье, и жизнь, и любовь,
Все, как в вине вековом, початом для гостя родного,
Чувства ласкают равно: цвет, благовонье и вкус.
Бедное сердце болит спозаранку
В горьком сознанье беды и вины.
Чудится, будто играет шарманка
Песню времён англо-бурской войны.
Видно, старухи не зря голосили.
Век начинался – слепое дитя.
Песня с шарманки прошла по России,
В пьяных застольях все жилы крутя.
Стакан в стакан! Споём, друзья,
О дальней стороне!
«Трансваль, Трансваль, страна моя,
Ты вся горишь в огне!»
Земец и пахарь. Купец и карманник.
И с револьвером убойный студент.
Точка поставлена. Умер шарманщик,
Но продолжает играть инструмент.
Давняя музыка Родины милой,
Душу она бередит до сих пор.
Бурская пуля. Афганская мина.
Очередь из автомата в упор.
Прощай, любовь. Прощай, семья.
Погасни, свет в окне.
«Трансваль, Трансваль, страна моя,
Ты вся горишь в огне!»
Вздыбились нации с именем бога
В год обезьяны, а может, змеи.
Стали уже убивать у порога
И распинать на глазах у семьи.
Снова обиды, плевки и проклятья –
Это шарманка поёт на износ.
Снятся мне душу продавшие братья
Каин и Авель, Пилат и Христос.
Нальём, споём, терпеть нельзя.
Утопим боль в вине.
«Трансваль, Трансваль, страна моя,
Ты вся горишь в огне!»
Время гудит над дорогой метельной,
Словно не хочет тепла и добра.
И надеваю я крестик нательный –
Каплю надежды из серебра.
