Я горькая и старая. Морщины
Покрыли сетью желтое лицо,
Спина согнулась, и трясутся руки.
А мой палач глядит веселым взором
И хвалится искусною работой,
Рассматривая на побле́кшей коже
Следы побоев. Господи, прости!
1. Рибай
Рибай на столе с острым соусом
(не будем уточнять страну).
Кусочек, и
выклеван будто.
Будто выплеван.
Снаружи маешься.
А он высмеялся и уснул.
А в чём разница между полярным?
Если жирафы на севере вышеиваются?
Я думаю —
это усреднённость
между отсутствием
добра и зла,
где Боги заново выкуются
Нами.
2. Неправильная молитва
Арбуз разбился.
Две пружины на улице
вздрючились.
Быстро залязгали и
укротились.
Более не канючу.
Но меняю подковку на
камеру от КАМАЗА.
Моя маза проста:
вкатиться в рай
после отсидки
за мелочёвку.
Усреднёно.
Средне.
По красоте.
Но прошибаемо.
Как хохм сборище
в ничьей бороде.
3. Армянам и пр.
Армянам выделить шестое облако.
Распознать самость и лёт нулей.
Око
за око
спряталось.
В добре и зле
есть приятство:
вычурность и неостанавливаемость
каруселей.
Да и нужен — как одиннадцатый ребёнок
в семействе узбеков,
хоть и бег порождает бег,
но в невесомости не падаешь.
Лёд.
Брег.
Берг —
с…..ь?
Приличная.
Сын чей?
Сукин.
Сукин
сын —
Пушкин.
4. Асы
Асы над Вьетнамом.
Асы над Парижем.
Но наличествует во всём этом
Тонга — бичёвская.
Хоть и в сердцах не усердствую,
но усредняюсь.
Да и ближе мне манера
куклачёвская:
на мягких лапах —
и чётко, чётко, чётко.
5. Атрибутика
Стол накрыт.
И гости веселятся.
Но кого-то нет.
Здесь кого-то нет.
Здесь меня нет.
А где же я?
Я куда-то пропал.
Как ничей друг.
Как ничей овал.
И лица овал.
Твой лица овал
мне сулит теперь
кроме меня
сборник иных
потерь.
Но ты поверь,
что это игра.
Ты здесь уже,
хоть и нету тебя.
Ты просто чувство.
Ты просто трепет.
А может, страх.
А может, пепел.
Я нашёл себя.
Я сижу впотьмах.
У меня свеча
выгорает в руках.
Хоть и не греет она,
но ярчит и перекрывает
отсутствие планиды
и атрибутивность
мышления.
