…И кто-то, во мраке дерев незримый.
Зашуршал опавшей листвой
И крикнул: «Что сделал с тобой любимый,
Что сделал любимый твой!
Словно тронуты черной, густою тушью
Тяжелые веки твои.
Он предал тебя тоске и удушью
Отравительницы любви.
Ты давно перестала считать уколы —
Грудь мертва под острой иглой.
И напрасно стараешься быть веселой —
Легче в гроб тебе лечь живой!…»
Я сказала обидчику: «Хитрый, черный,
Верно, нет у тебя стыда.
Он тихий, он нежный, он мне покорный,
Влюбленный в меня навсегда!»
Вальс…
Слышите?
Подайте мне руку,
нам нельзя танцевать,
так хотя бы сплетемся пальцами…
Вы божественно красивы сегодня…
прямо как эти звуки,
что по голым плечам этих дам разливаются…
Странно…
не могу спокойно смотреть на Вашу ложбинку…
все время соскальзываю…
куда–то под материал…
Ах, что, Вы говорите, рассказывали?..
Хотя… главное это Ваш голос,
а не слова…
Боже… пожалуйста,
не наклоняйтесь так сильно,
я умру от удушья –
локоны льнут к моей шее…
Чем Ваши волосы, фея, сегодня, надушены?
Розами? Астрами? Орхидеями???
Пытка…
Ну, что за пытка…
смотрю на Ваши руки в перчатках,
и страшусь только двух вещей:
что Вас полюблю…
и что не полюблю…
Не может же быть исключений?
Занавес…
гречичный естественно…
Имиру пора домой…
Аривидерчи… встретимся…
Милая, можно с тобой?
