Не прислал ли лебедя за мною,
Или лодку, или черный плот?
Он в шестнадцатом году весною
Обещал, что скоро сам придет.
Он в шестнадцатом году весною
Говорил, что птицей прилечу
Через мрак и смерть к его покою,
Прикоснусь крылом к его плечу.
Мне его еще смеются очи
И теперь, шестнадцатой весной.
Что мне делать! Ангел полуночи
До зари беседует со мной.
Что нас греет, то обычно и губит.
Ты стоишь, выпуская колечки в прореху штор.
Все, мой сладкий! До свидания на ютубе,
Куда ты когда-нибудь выложишь
мой позор.
Не злодей и не законченный циник.
Но велит обнажаться век-эксгибиционист.
Каждый шаг – на стене, а не где-то в заоблачной стыни.
Каждый чих – на виду, даже если сопливчик нечист.
Говоришь: «Улетное селфи», мурчишь притворно,
В атлетических кубиках и загаре весь…
Я же чувствую себя лягушкой лабораторной,
В которой эротичное что-то есть.
Я не публична, тем паче касаемо адюльтера.
Все дерзновения – достояние личных пространств.
Я всегда в скорлупе, я инкогнито терра,
И моя посторонность – любимое из постоянств.
Ты кого-то лайкаешь в инстаграмме, троллишь в блоге,
Дергаешь смс-кой: привет-привет!
Одинаково трепетно говоришь об ЛГБТ и о Боге
И младенчески хнычешь, когда отвечают: «Нет!»
Как тебе удалось подвигнуть меня к размену?
Я считала, что шансов – ноль, а не сто из ста…
…Без проблем вытираешь все съемки, снижая им цену,
И с челом родниковым идешь танцевать у шеста.
